Неточные совпадения
В третьем, четвертом часу усталое вставанье с грязной постели, зельтерская вода с перепоя, кофе, ленивое шлянье по комнатам в пенюарах, кофтах, халатах, смотренье из-за занавесок в
окна, вялые перебранки друг с другом; потом обмывание, обмазывание, душение тела, волос, примериванье платьев, споры из-за них с хозяйкой, рассматриванье себя в зеркало, подкрашивание лица, бровей, сладкая, жирная пища; потом одеванье в яркое шелковое обнажающее тело платье; потом выход в разукрашенную ярко-освещенную залу, приезд гостей, музыка, танцы, конфеты, вино, куренье и прелюбодеяния с молодыми,
средними, полудетьми и разрушающимися стариками, холостыми, женатыми, купцами, приказчиками, армянами, евреями, татарами, богатыми, бедными, здоровыми, больными, пьяными, трезвыми, грубыми, нежными, военными, штатскими, студентами, гимназистами — всех возможных сословий, возрастов и характеров.
Остальное помещение клуба состояло из шести довольно больших комнат, отличавшихся большей роскошью сравнительно с обстановкой нижнего этажа и танцевального зала; в
средней руки столичных трактирах можно встретить такую же вычурную мебель, такие же трюмо под орех, выцветшие драпировки на
окнах и дверях. Одна комната была отделана в красный цвет, другая — в голубой, третья — в зеленый и т. д. На диванчиках сидели дамы и мужчины, провожавшие Привалова любопытными взглядами.
Впечатление жуткое, несмотря на вполне приличную семейную обстановку
средней руки; даже пара канареек перекликалась в глубокой нише маленького
окна.
А в конце прошлого столетия здесь стоял старинный домище Челышева с множеством номеров на всякие цены, переполненных Великим постом съезжавшимися в Москву актерами. В «Челышах» останавливались и знаменитости, занимавшие номера бельэтажа с огромными
окнами, коврами и тяжелыми гардинами, и
средняя актерская братия — в верхних этажах с отдельным входом с площади, с узкими, кривыми, темными коридорами, насквозь пропахшими керосином и кухней.
Он был
средних лет, с несколько лукавою и заискивающею физиономиею, и отличался, говорят, тем, что по какой бы цене ни играл и сколько бы ни проигрывал — никогда не менялся в лице, но в настоящее время он, видимо, был чем-то озабочен и беспрестанно подходил то к тому, то к другому
окну и смотрел на видневшуюся из них дорогу, как бы ожидая кого-то.
В одно зимнее утро, часов в одиннадцать, в кофейной был всего только один посетитель: высокий мужчина
средних лет, в поношенном сюртуке, с лицом важным, но не умным. Он стоял у
окна и мрачно глядел на открывавшийся перед ним Охотный ряд.
В один из своих приездов в Леге я остановился перед лавкой, на
окне которой была выставлена модель парусного судна — большое, правильно оснащенное изделие, изображавшее каравеллу [Каравелла — в
Средние века — трех — или четырех мачтовое судно со сложной системой парусов.] времен Васко да Гама.
Домик кровожадного генерала я, разумеется, и прежде знал. Это небольшой, деревянный, чистенький домик в три
окна, из которых на двух крайних стояли чубуки, а на третьем,
среднем, два чучела: большой голенастый красный петух в каске с перьями и молодой черный козленок с бородой, при штатской шпаге и в цилиндрической гражданской шляпе.
(Пауза. Влас пьет чай. Калерия садится за рояль. За
окном тихий свист сторожа, и, в ответ ему, издали доносится еще более тихий свист. Калерия тихонько касается клавиш
среднего регистра. Ольга Алексеевна входит, быстро откинув портьеру, точно влетает большая, испуганная птица, сбрасывает с головы серую шаль.)
В одиннадцать часов поднимаются сторы и в других двух
окнах, и у
среднего, перед туалетом, появляется сама Домнушка, в кофте, порядочно растрепанная, с косичкой ("коса", покуда, покоится в картонке), болтающейся на плече.
— Войдите, — повторил нежно тот же спокойный голос, и мы очутились в комнате. Между
окном и столом стоял человек в нижней рубашке и полосатых брюках, — человек так себе,
среднего роста, не слабый, по-видимому, с темными гладкими волосами, толстой шеей и перебитым носом, конец которого торчал как сучок. Ему было лет тридцать. Он заводил карманные часы, а теперь приложил их к уху.
Спустя четыре дня с тех пор, как мы расстались с Эльчаниновым, он в длинном, польского покроя, халате сидел, задумавшись, на
среднем диване; на стуле близ
окна помещался Савелий, который другой день уж гостил в Коровине.
Перед
окном был разбит палисадник, и на самой
средней клумбе, под розовым кусточком, лежала Муму и тщательно грызла кость.
Фасад министерства стоял под ветром, и потому языки огненного пламени, выкатывавшиеся из всех
окон верхнего и
среднего этажей, плавно подымались вверх, и уже оттуда ветер метал их во все стороны.
Всюду моют, скребут, натирают, метут, снимают в углах паутину… Старшие и
средние носят тяжелые ведра с водою, моют полы, двери,
окна или тщательно оттирают медные заслонки у печей, дверные ручки и оконные задвижки.
Спальня Подозерова, где он лежал, была комната
средней величины, она выходила в сад двумя
окнами, в которые таким образом жутко стучали голые ветви.
Народу в трактире было немного. За
средним столом, под лампой-молнией, три парня-штукатура пили чай и водку, у
окна сидела за пивом пожилая, крупная женщина с черными бровями. Александра Михайловна пробралась в угол и спросила водки.
Наняли комнату в два
окна на Васильевском острове, на углу 12-й линии и
Среднего проспекта, в двухэтажном флигельке в глубине двора. Хозяйка — полная старуха с румяными, как крымские яблоки, щеками. И муж у нее — повар Андрей, маленький старичок с белыми усами. Он обычно сидел в темной прихожей и курил трубку, — курить в комнате жена не позволяла.
Те же цветы на
окнах, два горшка у двери в залу, зеркало с бронзой в стиле империи, стол, покрытый шитой шелками скатерью, другой — зеленым сукном, весь обложенный книгами, газетами, журналами, крохотное письменное бюро, качающееся кресло, мебель ситцевая, мягкая, без дерева, какая была в моде до крымской кампании, две картины и на
средней стене, в овальной раме, портрет светской красавицы — в платье сороковых годов, с блондами и венком в волосах.
Палтусов ожидал вступить в большой, эффектно обстановленный кабинет, а попал в тесную комнату в два узких
окна, с изразцовой печкой в углу и письменным столом против двери. Налево — клеенчатый диван, у стола — венский гнутый стул, у печки — высокая конторка, за креслом письменного стола — полки с картонами; убранство кабинета для
средней руки конториста.
В гостиной в два
окна, с облезлой штофной мебелью и покосившимися половицами, на
среднем диване приготовили постель. Когда Тася приотворила дверь, ее брат Ника — Никанор Валентинович — снимал с себя сюртук с красным воротником и полковничьими погонами на белой, кавалерийской подкладке. Он обернулся на скрип двери.
Я сижу у открытого
окна и усердно долблю «постепенное развитие средневековых мистерий», т. е. историю религиозных драм на сюжеты Священной Истории в
Средние века.
В
среднем столовая и гостиная вся в
окнах.
Через день он уже был в К., в доме своего родителя. Небольшой домик в три
окна, принадлежавший Семену Порфирьевичу Толстых, помещался в конце
Средней улицы, при выезде из города в слободу на Каче, как называется протекающая здесь речка.
Под
окном не было никаких следов — это первое, что бросилось мне в глаза; далее, я, видимо, ошибался в высоте
окна, считая ее не превышающей обычного человеческого роста: в действительности я едва доставал подоконник кончиками пальцев, хотя рост имею выше
среднего.